Так говорили умудренный опытом Капалеи и гаваец Кулау, воспетые великим Джеком Лондоном: осужденные болезнью на смерть, они все-таки боролись за свою жизнь, за родину, за свободу с оружием в руках. Лепра действительно беспощадна к тем, кого раз коснулись несущие смерть персты, но и сама ссылка на полуостров прокаженных означала смерть. И все-таки в этот мир прорвался луч надежды. Веру в то, что нет на свете ничего безнадежно обреченного, принес в Калаупапу бельгиец. Он стал первым белым, поселившимся на «полуострове прокаженных». Имя его – Жозеф Дамье де Вестер. В историю Гавайских островов он вошел как «отец Дамье», ибо, так же как и другие миссионеры, прибыл на острова, чтобы обратить местных жителей в христианство. Не будучи горячим проповедником той или иной веры, он прислушивался только к голосу своего сердца, своей совести, чем отличался от других миссионеров. Отец Дамье (его называют еще «молокаийским мучеником») внял голосу сердца и совести, поступив по их велению.

В Калаупапе бельгийский проповедник оказался случайно. Увидев, в каких ужасающих условиях живут прокаженные, он решил поселиться среди них. По мере сил отец Дамье пытался улучшить условия существования несчастных, по принуждению изгнанных на полуостров.

Дамье подавал петиции, требовал у властей и отдельных лиц помощи жителям Калаупапы, помогал им строить хижины и даже лично участвовал в сооружении первого водопровода, по которому в эти засушливые края впервые пришла питьевая вода. Он строил церковь – все-таки он оставался католическим священником – и, принимая во всем деятельное участие, заразился от калаупапских обитателей проказой. Став с тех пор одним из них, Дамье перестал обращаться к своим прихожанам «Братья мои!» и во время торжественной мессы называл их «Прокаженные мои!», ибо с этой минуты его связывало с паствой нечто очень значительное – опасная болезнь с неизбежным трагическим исходом. Через несколько лет отец Дамье сам скончался от проказы.

Я стоял на маленьком кладбище в Калавду, которое основал сам Дамье, рядом с церковью святой Филомены, в строительстве которой он участвовал. На кладбище сохранился лишь небольшой памятник, гроб с прахом покойного в 1936 году с большими почестями был перевезен на родину, в Бельгию.

На кладбище осталась могила без умершего. Лишь после своей смерти Дамье – прокаженный Дамье – посмел покинуть Калаупапу. Но «молокаийский мученик» оставил после себя в Калавау нечто большее – свой завет, который не имеет ничего общего с религией, призыв: «Если ты человек, помогай другим людям. Особенно помогай тем, кому, как этим прокаженным, уже неоткуда ждать помощи. Ибо умирает не тот, кому отказано в лекарствах, врачебной помощи, хорошем уходе. Умирает тот, кому отказано в надежде. Уходит тот, кто не чувствует рядом протянутой руки помощи. Эта рука, готовая бросить спасательный круг, и есть человечность, истинная гуманность».

ПО КАНЬОНАМ И РЕКАМ ОСТРОВА КАУАИ

Я снова вернулся на остров Кауаи, самый западный из островов архипелага, на котором я уже был недавно. Тогда я искал следы его загадочных древних обитателей – полинезийских карликов менехуне. Цель моего нового путешествия – познакомиться с другими полинезийскими легендами острова, а также полюбоваться его знаменитыми пейзажами. Так же, как и на Молокаи, значительную часть кауаийского побережья занимают скалистые утесы дивной красоты, через которые, к счастью, не удалось прорубить ни одного шоссе. Вот почему невозможно объехать остров за один раз – путешествие распадается на два, и дороги ведут в разные концы Кауаи.

Из административного центра Лихуэ я отправился на север острова и остановился на этот раз в весьма необычном месте. В зарослях кокосовых пальм, бывших когда-то священной рощей кауаийских правителей, некто Лайл Гуэлендер построил уникальный отель «Коко памз» («Кокосовые пальмы») – несколько зданий, оформленных в чисто полинезийском стиле. В приятной, романтической, типично гавайской обстановке я прожил несколько дней.

Буквально за порогом отеля меня ждали сюрпризы. Во-первых, очередное полинезийское хениау – святилище Хохолоку в честь бога войны Ку (об этом говорит его название), требовавшего, чтобы именно на этом месте ежемесячно делались человеческие жертвоприношения.

В хениау Хохолоку я видел камень, на котором убивали несчастных. В непосредственной близости от места, на котором приговоренные гавайцы прощались с жизнью, я нашел так называемые «родильные камни»: здесь должна была рожать своего знатного потомка королева острова, причем на глазах у публики.

Как я уже писал, пуповину гавайских принцев и принцесс, произведенных на свет на королевских «родильных камнях», прятали в скалах. Есть здесь еще и камни, выполнявшие третью функцию: под ударом они издавали выразительный звук. Так сообщали о рождении очередного потомка гавайских королей.

Отель «Коко памз» и святилище построены в устье Ваилуа, единственной на всем архипелаге судоходной реки. По ней регулярно курсируют теплоходы, направляясь вдоль живописных зеленых равнин к «Папоротниковой пещере».

Согласно преданиям, которые пересказывают туристам местные гиды, в этой прекрасной пещере, по стенам которой как бы стекают заросли папоротника и хвоща, заключали брачный союз гавайцы. Разумеется, велеречивые проводники не демонстрируют путешественникам свадебных обрядов. Однако они исполняют долгую благозвучную песню, которую пели, вероятно, друзья жениха и невесты, пока новобрачные за зеленым занавесом папоротника скрепляли свой супружеский союз.

Это необычное место, исполненное особой красоты, пока еще не разорили туристы, среди которых немало любителей пошлых шуток.

Я решил свернуть от многоводной Ваилуа и продолжить путь на север, через поселки Капаа и Анахоладо, в долину Ханалеи, местность, которую многие считают красивейшей на архипелаге. Не раз и не два привлекала она внимание кинематографистов, искавших для своих фильмов натуру, соответствующую привычным представлениям о Южных морях. Здесь, в Ханалеи, был снят известный фильм «Саут Пэсифик» о Бали Хаи, который я никогда не забуду хотя бы из-за прозвучавшей в нем песни. Потом здесь было снято еще несколько картин примерно на ту же тему.

Фильмы о Южных морях, особенно если они делались в Голливуде, зачастую передают чисто субъективные впечатления их создателей. Мне захотелось увидеть острова и их обитателей своими глазами. История Кауаи и его природа действительно во многом отличаются от других Гавайских островов. Я неоднократно слышал об этом, но нигде я не ощутил этого так явственно, как на краю великолепного гигантского кауаийского каньона Ваимеа («Красная вода»), крупнейшего во всей Океании.

Такой каньон скорее всего увидишь где-нибудь в Аризоне или Колорадо, там, где я восторгался знаменитым Большим каньоном и другими ущельями, а он оказался посреди Тихого океана! Вот уже более пяти миллионов лет каньон Ваимеа украшает гавайский остров Кауаи.

Почти в конце каньона, ползущего к южному берегу острова, где возле города Ваимеа впадает в море река, создавшая каньон и протекающая по нему и в наши дни, была основана своеобразная экспедиционная база для тех, кто отваживается посещать прекрасный Кауаи, – лагерная стоянка «Коки Кэмпс». По соседству с ней открыт небольшой краеведческий музей. Здесь посетителей знакомят с геологическими, зоологическими и ботаническими достопримечательностями каньона.

От комплекса «Коки Кэмпс» я отправился по дороге, которая вела через густой тропический лес с буйной ярко-зеленой растительностью к последней «площадке» этой удивительной трассы – сердцу острова Кауаи. Это место называется Калалау. Отсюда открывается вид не на каньон, а на расположенный вблизи и тем не менее абсолютно неприступный северный берег Кауаи и на столь же недосягаемую долину, также носящую название Калалау.

Я стоял на скале. Ее ровные, отвесные стены уходили вниз на тысячу триста метров. Сверху хорошо был виден желтый песок совершенно неприступного, но такого близкого пляжа, дальше был только бесконечный океан. Перед кауаийскими Нууану Пали – скалами Нууану – бессильна даже современная техника. Это мир скал, куда даже сегодня не может ступить нога человека. Именно здесь, в хранимой утесами долине Калалау, в гигантской каменной пасти, скрывался мужественный человек, послуживший Джеку Лондону прообразом Кулау. Здесь, совсем недалеко от его прибежища, выяснилось, что этот гаваец был реальным лицом. Весь остаток своей трагической жизни он провел именно здесь, в долине Калалау, отрезанный от мира скалами Нууану Пали.